(на основании анализа документальных источников государственного архива Винницкой области)
Литовское присутствие в Украине периода ХIV-XVI столетий, когда примерно половина территории Киевского государства входила в состав Великого княжества Литовского, отличалось многими конструктивными для взаимоотношений между украинцами и литовцами особенностями.
С именами князей Гедиминовичей: Любарта, Ольгерда, Кориата – в Украине ассоциируются замки-крепости, основание, обустройство городов Смотрича, Бакоты, Каменца-Подольского. В Виннице именно во времена литовского правления сооружен архитектурный комплекс Муры.
Присутствие литовцев в Украине и, в частности, в Винницкой области во время ее оккупации нацистами носило совершенно иной характер.
О его особенностях узнаем из документальных источников, находящихся в фондах Государственного архива Винницкой области (ГАВО), собранных из ведомственных архивов, в т.ч. судебно-следственных органов. Данные источники по хронологическому признаку подразделяются на 2 группы. Это, во-первых, архивно-следственные дела о коллаборации, бывшие в производстве в 1950-е годы, когда командированные из Литовской ССР следователи МГБ брали показания у жертв нацизма и у бывших украинских полицаев. И, во-вторых, группа документов, образовавшаяся в 1979-1980 гг. в ходе следствия по делу служащего Тарасовской лагерной полиции Павла Мойко. Документы 50-х годов (протоколы допросов свидетелей и жертв нацистских преступлений, а также бывших украинских полицаев) отличаются насыщенностью фактами, большой достоверностью: люди хорошо помнят и точно указывают даты и места происходивших событий, имена и фамилии их участников. Это объясняется тем, что показания о событиях и людях еще совсем близки во времени от происходившего, многое воспринимается очень ярко из-за не успевших утратить силу и остроту чувств. Кроме того, с приехавшими следователями люди были более откровенны, чем с местными. В документах 80-х годов, особенно в части свидетельских показаний, наблюдаются неточности, разночтения. Свидетели забывают имена и фамилии, путают даты. Вместе с тем к этой группе источников прибавились документы обобщающего характера: докладные и справки об истории 4/7 литовского батальона, о строительной организации Тодт, оккупационном режиме близ Винницы и под. Собирая информацию о подследственном Павле Мойко, следователи Винницкого УКГБ ездили в Литовскую ССР, где не только допрашивали свидетелей, но и изучали архивные уголовные дела литовских коллаборантов, находившиеся в производстве в 50-е гг. Таким образом, протоколы осмотра дел являются также важным источником не только обобщающей, но и конкретной информации об отдельных событиях и лицах, принимавших в них участие.
Анализируя особенности режима, устанавливаемого нацистской Германией на оккупированных территориях, Норберт Мюллер отмечает его административно-полицейский аспект и усиление местной гражданской власти структурами полиции и СС: “Распоряжение Гитлера от 17 июля 1941 года предписывало Гиммлеру полицейское обеспечение оккупированной области, находящейся под гражданским управлением, и уполномочивала его отдавать в этих рамках указания рейхскомиссариата как непосредственно, так и через Розенберга.
Одновременно данным распоряжением устанавливалось подчинение рейхскомиссарам и областным комиссарам особых руководителей СС и полиции.
Для проведения режима террора в райхскомиссариатах дислоцировались наряду с частями СС также сильные полицейские части. Лишь из числа так называемой комендантской полиции за период оккупационного режима использовались 32 полицейских и полицейско-охранных полка, кроме того, 44 полицейских батальона (включая 2 конных эскадрона)”.
Все названные выше подразделения входили в состав немецкой армии, в т.ч. 4/7 охранный полицейский батальон Литовских отрядов “самозащиты”.
Краткая историческая справка об этом подразделении, составленная на запрос следотделения УКГБ УССР по Винницкой области, сообщает, что 4 батальон вспомогательной полицейской службы Литовских фашистских отрядов “самозащиты” был сформирован в Каунасе с 23 по 30 августа 1941 года и дислоцировался в Каунас-Шанчяй.
Из показаний, данных бывшими служащими 7 охранного полицейского батальона Александрасом Дагисом, Винцасом Шатраускасом, Витаутасом Каваляускасом и др. во время допросов в 1949 и 1950 годах, видно, что можно выделить следующие мотивы для поступления в указанное подразделение (тогда еще 4 батальон вспомогательной полицейской службы):
- одни записались туда добровольно, прочитав в газетах обращенные к литовским гражданам призывы поступать в специальные батальоны самозащиты сроком на шесть месяцев. Как правило, эти люди отмечали то обстоятельство, что в призывах говорилось об обеспечении служащих питанием и обмундированием. Важным обстоятельством мотивации была стабильная зарплата – 150 марок в месяц. Видимо, некоторые добровольно становились полицейскими, не добившись успеха в поисках работы, как указал на допросе Леонас Юцюс;
- другие – это литовцы, служившие в Красной армии и оказавшиеся в немецком плену, - были сагитированы офицерами литовской армии, которые приезжали в казармы к военнопленным и уговаривали поступать в батальоны самозащиты, предупреждая при этом, что тех литовцев, которые не изъявят желания записаться в полицейские батальоны, ждет наказание;
- некоторые, как Винцас Шатраускас, до войны пользовались предоставленными советской властью правами и записались в 4/7 батальон, стараясь избежать шантажа. Шатраускас показал, что во время немецкой оккупации он работал слесарем в депо железнодорожной станции Каунас и как-то поспорил с бригадиром. Ему стали угрожать: дескать, при советской власти он учился на курсах по водоснабжению железных дорог – теперь ему не миновать концлагеря;
- иных мобилизовали в немецкую армию, как Войтекуса Степонкуса.
Понятно, что никто из допрашиваемых не упоминал о мотиве идейной решимости быть союзником немцев и воевать против советской власти, однако многие просто констатировали свою добровольность, никак не комментируя ее. Скорее всего, ненависть ко всему советскому и желание бороться с большевиками были одними из подлинных мотивов их поступления в 4/7 батальон. Справедливость этого мнения возрастает с учетом того, что именно эти люди, ничем не объяснявшие своего прихода на полицейскую службу, в 1942-м принимали активное участие – сами это признавая – в расстрелах мирных граждан.
По данным документов, которыми мы располагаем, невозможно вывести каких-либо закономерностей или обобщений, характеризующих личный состав 4/7 литовского батальона, так как биографические данные неточны, приводятся по памяти и не в полном объеме. Разве что можно утверждать, что это были преимущественно молодые мужчины: в списках чаще всего упоминаются 1909-1918 гг. рождения, только несколько человек были старше 40 лет – в основном они занимали командные должности: Викторас Климавичюс (в протоколе осмотра архивного уголовного дела № 41483/3 назван Камантавичюсом), примерно 1898 г.р., капитан, с осени 1941 по июль 1942 года был командиром батальона; Ионас Семашка, примерно 1903 г.р., капитан, с июля 1942 по март 1943 года командир батальона; в протоколе осмотра архивного уголовного дела № 36523/3 указывается 55-летний капитан Ниче, офицер связи батальона, - речь идет о немецком офицере, осуществлявшем надзор за деятельностью данного подразделения, - в краткой исторической справке от 26 марта 1980 года он указан как Нитше (Nitsche).
Перед командиром батальона был капитан литовской армии Викторас Климавичюс, его заместителем – капитан Юозас Бутенас. Заметим, что воинские звания служащих батальона соответствовали званиям литовской армии до 1940 г.; в документах, в т.ч. показаниях самих служащих батальона, эту армию часто называют сметановской.
Первый приказ по батальону издан 30 августа 1941 года. Во время дислокации в Каунасе батальон нес караульную службу в городе и охранял лагерь советских военнопленных. Показания обвиняемого по ст. 58-1 “б” УК РСФСР Александраса Дагиса. 1917 г. рождения, унтер-офицера, служившего в должности старшины дополняют сведения исторической справки: в Каунасе подразделение охраняло также немецкие военные объекты и склады (в качестве примера назван железнодорожный мост через Неман); переименование 4 батальона вспомогательной полицейской службы в 7 охранный полицейский батальон произошло в марте 1942 г., когда приказом командира порядковой полиции Литвы от 23 марта 1942 г. подразделение готовили к передислокации во Львов (Лемберг). В Украине 7 батальон “самозащиты”, так и остальные передислоцированные сюда батальоны, по указанию командира порядковой полиции Остланда от 4 апреля 1942 года был разделен на 4 роты по 100-120 человек в каждой и переброшен на территорию Винницкой области. Здесь его роты распределили по различным городам: 1 рота была направлена в Проскуров, 2 – в Немиров, 3 рота со штабом батальона дислоцировалась в Литине, а 4 – в Гайсине (в показаниях командира 4 роты капитана Войтекуса Степонкуса говорится, что штаб дислоцировался в Виннице. Видимо, это несовпадение можно объяснить “подвижностью” самого батальона. Какое-то время штаб батальона находился в Виннице, затем его перевели в Литин, а уже к весне 1943-го штаб передислоцировался в Гайсин, как свидетельствует тот же Степонкус). В Гайсине 4 роту разбили на отдельные группы (одни показывают по 5-7 чел., другие говорят о 18-20 чел.). Группы полицейских направили на охрану еврейских рабочих лагерей и лагерей советских военнопленных, расположенных вдоль так называемой 4 Берлинской автострады на ее участке “Винница-Умань”. Так одна из групп была отправлена в с.Нижнюю Кропивну, другая (1 взвод) вместе со штабом осталась в Гайсине для охраны лагеря военнопленных, где заключалось 1,5 тыс. человек. Остальные группы полицейских рассредоточились по другим селам вдоль дороги (Оситная, Ивангород, Тарасовка, Михайловка).
Из показаний обвиненных в сотрудничестве с немцами бывших служащих 7 батальона следует, что в Гайсин 4 рота прибыла 12 апреля 1942 года, а в Винницу батальон прибыл несколькими днями раньше. Прослеживается и то, что фактическое командование всеми структурами батальона, в т.ч. и мелкими группами, осуществляли немцы. Из-за размещения под с.Стрижавкой Винницкого района ставки Гитлера Винницу и территорию немецкой зоны оккупанты стремились сделать в высшей степени свободными от всяческого сопротивления и безопасными для высшего руководства армии и рейха. Одним из обязательных условий достижения этих целей они считали создание здесь зоны “юденфрай” – свободной от евреев. Массовые акции уничтожения еврейского населения проводились повсеместно в городах и местечках, входящих в немецкую зону оккупации. Первые крупномасштабные антиеврейские акции осуществили подразделения… полка группы армий “Юг”, потом их проводили айнзацгруппы “С” при активном участии вспомогательной украинской полиции, в т.ч. Буковинского куреня (109 карательный батальон), возглавляемого бывшим петлюровским генералом Омеляновичем-Павленко. В 1942 году 16 апреля расстреляли 10 тыс. евреев г.Винницы. К акции были привлечены и литовские полицейские, что подтверждается документами ЧГК. В этих же источниках имеются сведения об участии литовских коллаборантов в акциях массового уничтожения евреев Литина в июне-октябре 1942 г.. Расстрелы производились на территории бывшего военного городка, где размещался лагерь фирмы “Тодт”. Тогда истребили 1547 евреев (в т.ч. 91 ребенка) и 76 цыган-детей.
В немецкой зоне оккупации Винницкой области существовало 65 гетто и рабочих лагерей, большинство из которых были созданы уже после проведения массовых акций (с лета 1941 г. по лето 1942 г.) для временно оставленных в живых ремесленников и членов их семей. Эти гетто и лагеря носили “трамплинный” характер: когда потребность в рабочей силе узников отпадала или не могла быть удовлетворена (из-за болезни узника, к примеру), переставших быть полезными людей убивали. Такими “трамплинными” были и рабочие лагеря вдоль дороги “Винница-Умань”. Дорожно-строительные и ремонтные работы были в компетенции организации “Тодт”. В ответ на запрос начальника следотделения УКГБ УССР по Винницкой области Особым архивом военного архивного управления при Совете Министров СССР в апреле 1980 года были сообщены следующие сведения: организация “Тодт” создана в Германии с приходом к власти Гитлера. Возглавлял ее министр вооружения и индустрии инженер доктор Тодт – его фамилия стала названием организации. В задачи организации “Тодт” входило строительство крупных заводов, укреплений, государственных автодорог и железных дорог. Данные сведения получены из протоколов допросов военнопленного Франца Телерта, возглавлявшего отделение № 606 организации “Тодт”. Телерт также показал, что в его отделении постоянно работало 70-80 лиц специалистов немецкой национальности. Кроме того, привлекали от 150 до 200 человек советских военнопленных и местных жителей. Их использовали на тяжелых земляных работах, на подноске строительных материалов. Отношение к этим людям было жестоким: кормили плохо, заставляли много работать. Речь идет, видимо, о небольшом – в несколько десятков километров – участке шоссе, поскольку участник строительства шоссейной дороги “Винница-Умань” военнопленный инженер организации “Шпеер”* Генрих Лангер показал, что на строительстве шоссейной дороги Львов-Проскуров-Винница-Умань-Кировоград-Кривой Рог-Сталино использовалась рабочая сила из числа советских граждан, примерно 150 тыс. человек. В подчинении немецких служащих организации “Тодт” находились прибывшие в Гайсин литовские полицейские из роты Войтекуса Степонкуса и украинские полицаи из местного населения. Из показаний, данных во время допросов, бывшими полицейскими 4 роты 7 охранного батальона Литовских фашистских отрядов “самозащиты”, можем установить, какие функции были на них возложены и где именно проходили они службу.
О его особенностях узнаем из документальных источников, находящихся в фондах Государственного архива Винницкой области (ГАВО), собранных из ведомственных архивов, в т.ч. судебно-следственных органов. Данные источники по хронологическому признаку подразделяются на 2 группы. Это, во-первых, архивно-следственные дела о коллаборации, бывшие в производстве в 1950-е годы, когда командированные из Литовской ССР следователи МГБ брали показания у жертв нацизма и у бывших украинских полицаев. И, во-вторых, группа документов, образовавшаяся в 1979-1980 гг. в ходе следствия по делу служащего Тарасовской лагерной полиции Павла Мойко. Документы 50-х годов (протоколы допросов свидетелей и жертв нацистских преступлений, а также бывших украинских полицаев) отличаются насыщенностью фактами, большой достоверностью: люди хорошо помнят и точно указывают даты и места происходивших событий, имена и фамилии их участников. Это объясняется тем, что показания о событиях и людях еще совсем близки во времени от происходившего, многое воспринимается очень ярко из-за не успевших утратить силу и остроту чувств. Кроме того, с приехавшими следователями люди были более откровенны, чем с местными. В документах 80-х годов, особенно в части свидетельских показаний, наблюдаются неточности, разночтения. Свидетели забывают имена и фамилии, путают даты. Вместе с тем к этой группе источников прибавились документы обобщающего характера: докладные и справки об истории 4/7 литовского батальона, о строительной организации Тодт, оккупационном режиме близ Винницы и под. Собирая информацию о подследственном Павле Мойко, следователи Винницкого УКГБ ездили в Литовскую ССР, где не только допрашивали свидетелей, но и изучали архивные уголовные дела литовских коллаборантов, находившиеся в производстве в 50-е гг. Таким образом, протоколы осмотра дел являются также важным источником не только обобщающей, но и конкретной информации об отдельных событиях и лицах, принимавших в них участие.
Анализируя особенности режима, устанавливаемого нацистской Германией на оккупированных территориях, Норберт Мюллер отмечает его административно-полицейский аспект и усиление местной гражданской власти структурами полиции и СС: “Распоряжение Гитлера от 17 июля 1941 года предписывало Гиммлеру полицейское обеспечение оккупированной области, находящейся под гражданским управлением, и уполномочивала его отдавать в этих рамках указания рейхскомиссариата как непосредственно, так и через Розенберга.
Одновременно данным распоряжением устанавливалось подчинение рейхскомиссарам и областным комиссарам особых руководителей СС и полиции.
Для проведения режима террора в райхскомиссариатах дислоцировались наряду с частями СС также сильные полицейские части. Лишь из числа так называемой комендантской полиции за период оккупационного режима использовались 32 полицейских и полицейско-охранных полка, кроме того, 44 полицейских батальона (включая 2 конных эскадрона)”.
Все названные выше подразделения входили в состав немецкой армии, в т.ч. 4/7 охранный полицейский батальон Литовских отрядов “самозащиты”.
Краткая историческая справка об этом подразделении, составленная на запрос следотделения УКГБ УССР по Винницкой области, сообщает, что 4 батальон вспомогательной полицейской службы Литовских фашистских отрядов “самозащиты” был сформирован в Каунасе с 23 по 30 августа 1941 года и дислоцировался в Каунас-Шанчяй.
Из показаний, данных бывшими служащими 7 охранного полицейского батальона Александрасом Дагисом, Винцасом Шатраускасом, Витаутасом Каваляускасом и др. во время допросов в 1949 и 1950 годах, видно, что можно выделить следующие мотивы для поступления в указанное подразделение (тогда еще 4 батальон вспомогательной полицейской службы):
- одни записались туда добровольно, прочитав в газетах обращенные к литовским гражданам призывы поступать в специальные батальоны самозащиты сроком на шесть месяцев. Как правило, эти люди отмечали то обстоятельство, что в призывах говорилось об обеспечении служащих питанием и обмундированием. Важным обстоятельством мотивации была стабильная зарплата – 150 марок в месяц. Видимо, некоторые добровольно становились полицейскими, не добившись успеха в поисках работы, как указал на допросе Леонас Юцюс;
- другие – это литовцы, служившие в Красной армии и оказавшиеся в немецком плену, - были сагитированы офицерами литовской армии, которые приезжали в казармы к военнопленным и уговаривали поступать в батальоны самозащиты, предупреждая при этом, что тех литовцев, которые не изъявят желания записаться в полицейские батальоны, ждет наказание;
- некоторые, как Винцас Шатраускас, до войны пользовались предоставленными советской властью правами и записались в 4/7 батальон, стараясь избежать шантажа. Шатраускас показал, что во время немецкой оккупации он работал слесарем в депо железнодорожной станции Каунас и как-то поспорил с бригадиром. Ему стали угрожать: дескать, при советской власти он учился на курсах по водоснабжению железных дорог – теперь ему не миновать концлагеря;
- иных мобилизовали в немецкую армию, как Войтекуса Степонкуса.
Понятно, что никто из допрашиваемых не упоминал о мотиве идейной решимости быть союзником немцев и воевать против советской власти, однако многие просто констатировали свою добровольность, никак не комментируя ее. Скорее всего, ненависть ко всему советскому и желание бороться с большевиками были одними из подлинных мотивов их поступления в 4/7 батальон. Справедливость этого мнения возрастает с учетом того, что именно эти люди, ничем не объяснявшие своего прихода на полицейскую службу, в 1942-м принимали активное участие – сами это признавая – в расстрелах мирных граждан.
По данным документов, которыми мы располагаем, невозможно вывести каких-либо закономерностей или обобщений, характеризующих личный состав 4/7 литовского батальона, так как биографические данные неточны, приводятся по памяти и не в полном объеме. Разве что можно утверждать, что это были преимущественно молодые мужчины: в списках чаще всего упоминаются 1909-1918 гг. рождения, только несколько человек были старше 40 лет – в основном они занимали командные должности: Викторас Климавичюс (в протоколе осмотра архивного уголовного дела № 41483/3 назван Камантавичюсом), примерно 1898 г.р., капитан, с осени 1941 по июль 1942 года был командиром батальона; Ионас Семашка, примерно 1903 г.р., капитан, с июля 1942 по март 1943 года командир батальона; в протоколе осмотра архивного уголовного дела № 36523/3 указывается 55-летний капитан Ниче, офицер связи батальона, - речь идет о немецком офицере, осуществлявшем надзор за деятельностью данного подразделения, - в краткой исторической справке от 26 марта 1980 года он указан как Нитше (Nitsche).
Перед командиром батальона был капитан литовской армии Викторас Климавичюс, его заместителем – капитан Юозас Бутенас. Заметим, что воинские звания служащих батальона соответствовали званиям литовской армии до 1940 г.; в документах, в т.ч. показаниях самих служащих батальона, эту армию часто называют сметановской.
Первый приказ по батальону издан 30 августа 1941 года. Во время дислокации в Каунасе батальон нес караульную службу в городе и охранял лагерь советских военнопленных. Показания обвиняемого по ст. 58-1 “б” УК РСФСР Александраса Дагиса. 1917 г. рождения, унтер-офицера, служившего в должности старшины дополняют сведения исторической справки: в Каунасе подразделение охраняло также немецкие военные объекты и склады (в качестве примера назван железнодорожный мост через Неман); переименование 4 батальона вспомогательной полицейской службы в 7 охранный полицейский батальон произошло в марте 1942 г., когда приказом командира порядковой полиции Литвы от 23 марта 1942 г. подразделение готовили к передислокации во Львов (Лемберг). В Украине 7 батальон “самозащиты”, так и остальные передислоцированные сюда батальоны, по указанию командира порядковой полиции Остланда от 4 апреля 1942 года был разделен на 4 роты по 100-120 человек в каждой и переброшен на территорию Винницкой области. Здесь его роты распределили по различным городам: 1 рота была направлена в Проскуров, 2 – в Немиров, 3 рота со штабом батальона дислоцировалась в Литине, а 4 – в Гайсине (в показаниях командира 4 роты капитана Войтекуса Степонкуса говорится, что штаб дислоцировался в Виннице. Видимо, это несовпадение можно объяснить “подвижностью” самого батальона. Какое-то время штаб батальона находился в Виннице, затем его перевели в Литин, а уже к весне 1943-го штаб передислоцировался в Гайсин, как свидетельствует тот же Степонкус). В Гайсине 4 роту разбили на отдельные группы (одни показывают по 5-7 чел., другие говорят о 18-20 чел.). Группы полицейских направили на охрану еврейских рабочих лагерей и лагерей советских военнопленных, расположенных вдоль так называемой 4 Берлинской автострады на ее участке “Винница-Умань”. Так одна из групп была отправлена в с.Нижнюю Кропивну, другая (1 взвод) вместе со штабом осталась в Гайсине для охраны лагеря военнопленных, где заключалось 1,5 тыс. человек. Остальные группы полицейских рассредоточились по другим селам вдоль дороги (Оситная, Ивангород, Тарасовка, Михайловка).
Из показаний обвиненных в сотрудничестве с немцами бывших служащих 7 батальона следует, что в Гайсин 4 рота прибыла 12 апреля 1942 года, а в Винницу батальон прибыл несколькими днями раньше. Прослеживается и то, что фактическое командование всеми структурами батальона, в т.ч. и мелкими группами, осуществляли немцы. Из-за размещения под с.Стрижавкой Винницкого района ставки Гитлера Винницу и территорию немецкой зоны оккупанты стремились сделать в высшей степени свободными от всяческого сопротивления и безопасными для высшего руководства армии и рейха. Одним из обязательных условий достижения этих целей они считали создание здесь зоны “юденфрай” – свободной от евреев. Массовые акции уничтожения еврейского населения проводились повсеместно в городах и местечках, входящих в немецкую зону оккупации. Первые крупномасштабные антиеврейские акции осуществили подразделения… полка группы армий “Юг”, потом их проводили айнзацгруппы “С” при активном участии вспомогательной украинской полиции, в т.ч. Буковинского куреня (109 карательный батальон), возглавляемого бывшим петлюровским генералом Омеляновичем-Павленко. В 1942 году 16 апреля расстреляли 10 тыс. евреев г.Винницы. К акции были привлечены и литовские полицейские, что подтверждается документами ЧГК. В этих же источниках имеются сведения об участии литовских коллаборантов в акциях массового уничтожения евреев Литина в июне-октябре 1942 г.. Расстрелы производились на территории бывшего военного городка, где размещался лагерь фирмы “Тодт”. Тогда истребили 1547 евреев (в т.ч. 91 ребенка) и 76 цыган-детей.
В немецкой зоне оккупации Винницкой области существовало 65 гетто и рабочих лагерей, большинство из которых были созданы уже после проведения массовых акций (с лета 1941 г. по лето 1942 г.) для временно оставленных в живых ремесленников и членов их семей. Эти гетто и лагеря носили “трамплинный” характер: когда потребность в рабочей силе узников отпадала или не могла быть удовлетворена (из-за болезни узника, к примеру), переставших быть полезными людей убивали. Такими “трамплинными” были и рабочие лагеря вдоль дороги “Винница-Умань”. Дорожно-строительные и ремонтные работы были в компетенции организации “Тодт”. В ответ на запрос начальника следотделения УКГБ УССР по Винницкой области Особым архивом военного архивного управления при Совете Министров СССР в апреле 1980 года были сообщены следующие сведения: организация “Тодт” создана в Германии с приходом к власти Гитлера. Возглавлял ее министр вооружения и индустрии инженер доктор Тодт – его фамилия стала названием организации. В задачи организации “Тодт” входило строительство крупных заводов, укреплений, государственных автодорог и железных дорог. Данные сведения получены из протоколов допросов военнопленного Франца Телерта, возглавлявшего отделение № 606 организации “Тодт”. Телерт также показал, что в его отделении постоянно работало 70-80 лиц специалистов немецкой национальности. Кроме того, привлекали от 150 до 200 человек советских военнопленных и местных жителей. Их использовали на тяжелых земляных работах, на подноске строительных материалов. Отношение к этим людям было жестоким: кормили плохо, заставляли много работать. Речь идет, видимо, о небольшом – в несколько десятков километров – участке шоссе, поскольку участник строительства шоссейной дороги “Винница-Умань” военнопленный инженер организации “Шпеер”* Генрих Лангер показал, что на строительстве шоссейной дороги Львов-Проскуров-Винница-Умань-Кировоград-Кривой Рог-Сталино использовалась рабочая сила из числа советских граждан, примерно 150 тыс. человек. В подчинении немецких служащих организации “Тодт” находились прибывшие в Гайсин литовские полицейские из роты Войтекуса Степонкуса и украинские полицаи из местного населения. Из показаний, данных во время допросов, бывшими полицейскими 4 роты 7 охранного батальона Литовских фашистских отрядов “самозащиты”, можем установить, какие функции были на них возложены и где именно проходили они службу.
Немає коментарів:
Дописати коментар